Ритуал мечей - Страница 51

«Это правда!» – настаивал Бронсон. – «После того, что она сегодня сделала, я больше не люблю Луанду. Теперь это мой дом, и вы – единственные, за кого я хочу сражаться!»

«Сражаться за нас?» – не без сарказма выкрикнул Срог. – «Зачем? Чтобы снова нас предать?»

«Мы должны казнить его, миледи», – сказал Атмэ. – «За то, что он сделал с Тором!»

Остальные воины одобрительно закричали.

«ЗА ТОРА!»

Раздался еще один одобрительный крик.

Бронсон пытался вырваться, широко распахнув от паники глаза.

«Вы должны поверить мне!» – кричал он. – «Если бы я знал, я бы никогда не передал ее сообщение!»

Гвендолин подошла к нему, и в комнате повисла тишина. Она подошла ближе, остановившись всего в футе от него, и пристально посмотрела в глаза Бронсона, желая увидеть, не лжет ли он.

Она рассматривала его, охваченная гневом из-за того, что произошло с Тором. Тем не менее, в то же самое время она не хотела изливать свой гнев на невинного человека. Пока Гвен оценивала его, Бронсон, который лишился одного глаза, дрожал. Какая-то часть ее подсказывала Гвен, что он говорит правду. Девушка знала глубину предательства своей сестры, и она не позволит Луанде оболгать такого невинного человека, как Бронсон.

«Возможно, тебя на самом деле подставили», – сказала Гвен. – «Но я никогда не узнаю этого наверняка. До тех пор я не могу позволить тебе отправиться вместе с моими людьми. Я не убью тебя без справедливого суда. И поскольку нет ни одного свидетеля против тебя, любой суд будет несправедливым».

«Тогда что с ним делать, миледи?» – выкрикнул Годфри.

Гвендолин бросила на Бронсона долгий и напряженный взгляд.

«Я объявляю тебя изгнанником», – сказала она. – «Ты должен покинуть нашу сторону Королевства и никогда больше не ступать ногой на нашу почву, под страхом смерти».

«Миледи, Вы не можете!» – крикнул Бронсон со страхом в голосе. – «У меня не осталось дома на стороне Кольца, которая принадлежит МакКлаудам. Отправить меня туда равносильно смертному приговору!»

Гвендолин медленно покачала головой.

«Тебе придется постоять за себя», – ответила она. – «Как и всем нас».

Девушка кивнула, и слуги увели кричащего Бронсона прочь, пока, наконец, двери за ним не закрылись, и пока в комнате снова не повисла тишина.

Гвендолин повернулась к своим людям, которые смотрели на нее с все возрастающим уважением.

«Уже почти наступил рассвет», – мрачно произнесла она. – «Мы теряем время. Поднимайте свое оружие и следуйте за нами. Пришло время встретиться с нашими кузенами».

Глава двадцать седьмая

Гвендолин верхом на лошади торжественно ехала во главе небольшой группы своих лучших воинов через площадь Силесии, направляясь к северным воротам, чтобы поприветствовать своего дядю. Когда она кивнула, несколько воинов медленно подняли огромные железные решетки.

Они продолжили свой путь через открытые ворота. Рядом с Гвен ехали Кендрик, Срог, Бром, Рис, Годфри, Атмэ и несколько дюжин других воинов. Их маленькая группа ехала навстречу Тирусу и его большой армии, которая выстроилась в утреннем свете, словно готовилась к походу на город.

Группа Гвендолин казалась мирным конвоем, чего и хотела девушка. Она хотела сыграть на эго Тируса, заставить его подумать, что они едут принять его условия. Разумеется, он так и подумает, в противном случае она не появилась бы с такой маленькой свитой. А учитывая уровень невежества Тируса, Гвен была уверена в том, что он не учует подвоха.

Хотя все силесианские силы втайне окружали людей Тируса со всех сторон, занимая позиции в лесу, готовясь, по сигналу Гвен, к атаке.

Сердце Гвен бешено колотилось, пока она медленно ехала верхом на своей лошади вместе с другими, в тишине этого утра. Напряжение было таким густым, что его можно было резать ножом. Кружащиеся туманы Каньона обволакивали поле боя, и, когда затрубили в рог, вперед выехал небольшой конвой из людей Тируса, чтобы встретиться с ними в центре пустого поля. Тирус ехал во главе этой группы, в окружении четверых своих сыновей и дюжины генералов.

Когда они приблизились, Гвендолин почувствовала боль глубоко в животе, почувствовала, что ее ребенок снова начал поворачиваться. Это потрясло ее и заставило подумать о Торе. Она чувствовала, что его захватили в плен, ощущая себя беспомощной. Гвен не понимала, как это произошло, но эта мысль разрывала ее на части. Она была раздавлена чувством вины и раскаянием.

Гвендолин прогнала эти мысли из своей головы. Сейчас не время. Как только она покончит с Тирусом, если она выживет, то отправит всех имеющихся у нее людей спасти Тора.

Гвендолин сконцентрировалась на Тирусе, когда его лицо предстало перед ней со снисходительной улыбкой на губах, источающей напыщенность. Они ехали все ближе и ближе, их кольчуги звенели, мечи гремели на бедрах, от запаха их лошадей, смешанного с влажным запахом Каньона отяжелел холодный утренний воздух.

Тирус и Гвендолин остановились в нескольких футах, гордо глядя друг на друга. Тирус ждал, когда она нарушит тишину, очевидно, упиваясь тем, что он считал своим успехом, последующим извинением.

«Ты – мудрая девушка», – наконец, произнес он. – «Ты приняла верное решение, предпочитая сдаться мне. Следует признать поражение, оказавшись в окружении».

Сердце Гвен бешено колотилось, когда она сидела верхом на своем коне с идеальной осанкой, глядя на шар первого восходящего солнца. Ее глаза были холодными и жесткими, и она ощутила в себе новую силу – силу сына, которого носила под сердцем. Сын Тора.

Гвен больше не боялась – ни этих людей, ни кого-то другого, ни смерти. Жизнь была для нее менее ценной, чем раньше, и никакие угрозы не могли ее напугать.